Я снова в городе и с моим любимым интернетом. Отстутствие этого чуда техники очень идет на пользу - я успела ужасно по всем соскучиться и помириться с Марисской) Вообще она жутко позитивный человек. По Нео скучала жутко. Но я в академическом отпуске, так что пока пускай Диметра отдыхает, а то с сентября начнется жестокая программа под названием "учеба". Я решила всерьез заняться школой и заканчивать четверти имея не больше двух четверок. А про Нео я вообще молчу. Теперь буду точно соблюдать свои обязанности. А то как в прошлом семестре - сколько Сашка мучалась со мной, а я до сих пор до конца все лекции по Индейской не разобрала.
Мне оказывается административные баллы поставили. Только мне их на перевод все равно не хватит)) А браться за учебу за 3 дня до окончания семестра...Эээ...Конечно, можно...И на перевод набрать тоже можно успеть. Но лучше я потом, в следующем семестре работать начну)
А еще я продолжаю писать книгу. Первую главу я полностью исправила, ибо поняла, что какой-то бред там написан) Вот, выкладываю на ваш суд исправленную версию:
Глава 1. Постоянная борьба.
Стояла ночь. Вокруг царили тишина и безмолвие. Только иногда можно было услышать пение какой-нибудь птицы. Но какими-то грустными кажутся песни. В красивых трелях отражается волнение. Как будто птицы знают то, что никто не знает. Не мудрено – ведь эти странники не задерживались на одном месте, они летали по свету, узнавали многое. Но всегда птицы возвращались в этот лес. Что-то тянуло их сюда. Трудно сказать, что именно. Здесь было мало хищников, и в основном в лесу всегда было тихо. Но только на первый взгляд.
Она услышала шелест листвы. Подняв голову, волчица пригляделась к верхушке сосны. Кедровка… Ничего удивительного. Эта птица всегда прилетала в это место по ночам и рассказывала о том, что повидала за день. Она была другом хищников. А хищников было очень мало. Лес был широким, но несколько лет назад здесь был пожар, в связи с которым оттшироких полян и красивых деревьев остались лишь сгоревшие остатки. Животные бежали в богатые обилием еды места, и только самые выносливые остались в этом жалком подобием леса. Люди не приходили сюда. Человек боялся этого места. Высокие обгорелые деревья наводили страх одним лишь своим видом. Днем гнилые, со сморщившимися листьями, сосны, березы и осины наслаждались тусклым светом солнца. Еды с каждым днем становилось все меньше и меньше. Кто-то умирал голодной смертью. Кто-то уходил из леса. Поляны, которые солнце хоть как то освещало, постепенно превращались в голые неплодородные земли. Здесь не было ни пищи, ни даже нормального жилья. Животных постоянно мучало чувство голода. Здесь все мечтали о сытой жизни, птицы мечтали свить гнезда и вывести птенцов, животные мечтали найти жилища, где можно завести потомство. И осознание того, что эти мечты никогда не воплотятся в реальность, наводило страшную тоску. И жизнь в лесу становилась невыносимой. Но были те, которые никогда и ни при каких обстоятельствах не уходили из этого ужасного леса, кто смело смотрел в лицо смерти, и сражался до последнего вздоха. Это были волки. Ни один из них не ушел из этого леса. Эти хищники обладали терпением, выносливостью и верой, они привыкли к такому образу жизни, и были готовы сражаться за то, чтобы выжить. Кто-то находил тощего кабана или жалкую куропатку. Такой добычи хватало на один зубок, но несмотря на это, волки терпели муки голода. Иногда в лес приходил какой-нибудь глупый хвастун, который хотел доказать, что ничего не боится, а этот лес вовсе не страшен. Он смеялся над этим местом. Но очень зря...Волки за версту чуяли запах человека, запах плоти и крови, и бежали к добыче. Они бросались на хвастуна и заживо разрывали его на куски. Шанса выжить у человека не было. Слишком голодны и злы были хищники, чтобы оставить его в живых. Поэтому никто из людей, пришедших сюда, не возвращался обратно. И люди здесь почти не появлялись, они боялись этого ужасающего леса, и мечтали уничтожить его. А хищники наслаждались добытым мясом. Но затем снова наступал голод, и снова страшная тоска кралась в душу и сердце каждого волка. Хищники боролись за жизнь. Они хотели выжить. Любой ценой.
Волки были одиночками. Они были похожи на ходячие скелеты, дряблая кожа висела складками, и под ней выступали все кости и ребра. Одним своим видом они наводили ужас, а острые клыки, налитые кровью глаза, поддергивающиеся губы предупреждали о злости и свирепости хищников. Целыми днями они искали добычу, вдоль и поперек пересекали лес, но часто все было тщетно, и уставшие, голодные и злые, они возвращались в свои логова, терзали лесную тишину своим воем и засыпали. И так проходили дни за днями.
Кедровка слетела с верхушки на нижнюю ветку. Птицы в этом лесу не боялись хищников. Волки не нападали на хищников, почему, нам остается только догадываться. Но факт был фактом: птицы оповещали хищников и если к лесу приближался человек, если в лесу был замечен кабан или куропатка, птицы ставили волков в известность.
Убедившись в том, что кедровка не принесла никаких новостей, волчица снова положила голову на передние лапы. Птицы смолкли – теперь в лесу царила нерушимая тишина. Хищница думала о завтрашнем дне. В голове вертелась только одна мысль: “нужно найти еду”. Волчица не ела уже неделю. Безуспешно она ходила на охоту в самые отдаленные уголки леса. Добраться туда стоило больших трудов – плотно прижимающиеся друг к другу деревья и острые камни, царапающие подушечки на лапах хищников, делали путь очень трудным и опасным. Но ей было все равно. Чувство голода не покидало волчицу ни на минуту, и это заставляло хищницу искать добычу в самых глухих и опасных частях леса.
Волчица не могла просто так лежать. Ей ужасно хотелось есть, и это чувство не давало ей покоя. Ее мощные, но жутко уставшие лапы болели, впрочем, как и все тело. Поскольку хищнице приходилось охотиться в самых опасных уголках, острые камни, покрывающие большинство тропинок, больно кололи ее толстые подушечки, а торчащие из-под земли корни деревьев делали путь зверя еще более трудным. Вдобавок ко всему, куда бы ни шла волчица, повсюду она натыкалась на прочные ветки кустарников, которые полосовали ей бока. После каждой такой охоты ужасно болело тело, но унять боль было невозможно.
Волчица посмотрела на небольшую полоску неба. По крайней мере, из жилища хищницы можно было увидеть только его маленький краешек. К слову сказать, жилище волчица даже трудно было назвать жилищем. Дерево сильно прогорело у основания, образовав небольшую дыру. Когда хищница нашла эту дыру, она принялась изо всех сил копать землю под этим деревом. Образовалась небольшая яма. Волчица осталась жить здесь, в этой самой яме. Ночами было очень холодно, но это не мешало ей спать.
Сейчас ветер приятно ласкал морду зверя. На усыпанном звездами небе красовалась полная луна. Хищница взглянула на луну, подняла вверх голову, и издала длинный протяжный вой. Он медленно взвился вверх, достиг высокой ноты, а потом медленно затих. В нем чувствовалось ожесточение голода и слепая ярость.
Затем волчица услышала отдаленный и тихий волчий вой. Жаль, но общаться с другими волками она могла только ночью, не видя и не чувствуя своих собратьев. Хищники были слишком далеко друг от друга, и почти никогда не встречались. А даже если вдруг волкам удавалось увидеться, то они лишь обменивались грустными взглядами, и шли дальше, каждый – своей дорогой.
Хищница взвыла еще раз. Кто-то из волков откликнулся ей. Потом еще один волчий вой. И все они были так похожи друг на друга, в каждом слышалась грусть и жестокий голод. Волки продолжали выть. Лес не часто освещала полная луна, и не часто хищники общались друг с другом, пускай даже через вой.
Волчица с грустью вслушивалась в вой своих собратьев. Она не знала, где сейчас другие волки, но зато точно знала, что они есть, что она не одна в этом жестоком и страшном месте. Хищница вспомнила то время, когда она была маленьким волчонков. Тогда она еще жила в стае…Так, что бы еще написать...Ах, да. Я уже не помню, какие ролевки я не доиграла, так что если я с кем то учавствую в незаконченной ролевке, пожалуйста, напишите в комментах название ролевой. А то у меня летом все мозги расплавились, а 1 сентября я буду их обратно собирать.
P.S. Мне даже однажды Эсси приснилась) Мрр) Элессия, мы с тобой по Москве гуляли)